На Верховине, между двумя реками Рикой и Тереблей, почти на вершине одной из бесчислен­ных Карпатских гор, на высоте около 700—750 м над уровнем моря, издавна жили люди. Зеленые карпат­ские полонины давали им сено для коров и овец. Чи­стой горной воды было сколько угодно, но не хватало хлеба, а купить его было нелегко — негде было зара­ботать денег. Бедно жили люди не только на Верховине, но и по всему Закарпатью.

        Высоко в горах затерялись хижи, одинокие рубле­ные домики с окошками не больше половины газетно­го листа. Возле этих хиж часто можно было увидеть колоду с пчелами. Позднее для пчел стали сбивать ульи из досок, но способ содержания оставался преж­ним.

        В 1945 г. Закарпатье присоединилось к Советской Украине. Изменилась жизнь закарпатского народа. Теперь уже не надо с тревогой думать о завтрашнем дне. Вместе со всем советским народом жители За­карпатья строят новую, счастливую жизнь.

        Все больше и больше проникает культура и на Верховину. Нас эта удивительная и прекрасная область интере­совала главным образом из-за пчел. Мы знали, что только здесь еще можно найти остатки старинного, теперь уже почти полностью исчезнувшего способа содержания пчел, который носит название роебойной системы. При этой системе владельцы пасек добывают мед самым нерациональным варварским способом, закуривая целые пчелиные семьи в конце лета. Для прироста пасеки и замены закуренных пчелиных семей используют только естественные рои.

        Выбор семей для закуривания производится про­сто: уничтожаются самые тяжелые, наиболее про­дуктивные, и самые легкие семьи, то есть не обеспе­чившие себя кормом на зиму. Как правило, остаются зимовать рои и семьи со средними запасами.

         Роебойная система имеет две стороны. С одной сто­роны, уничтожение самых  продуктивных семей ведет к отрицательному отбору и способствует сохранению и дальнейшему размножению семей низкопродуктивных. С другой - уничтожение семей слабых, не собравших даже зимних кормовых запасов, не только способствует борьбе с различного рода заболеваниями, но и позволяет выбраковать наследственно непол­ноценные, низкопродуктивные семьи.

       Сама по себе роебойная система в этом виде при условии ее правильного применения не грозит полным уничтожение пасеки. Однако беда в том, что, как правило,   пчеловоды-роебойщики    имеют    настолько слабое представление о пчеловодстве, что приходит­ся только удивляться живучести и выносливости пчел.

       Роебойная система, в наши дни ставшая уже ред­костью, занятна сама по себе, но мы стремились све­сти знакомство с пчеловодами-роебойщиками, глав­ным образом потому, что именно благодаря изоляции в горах и полному невмешательству в жизнь пчели­ных семей им удалось сохранить в полной чистоте популяцию местных карпатских пчел.

      В последние годы эти пчелы привлекли к себе вни­мание ученых. Даже при кратком знакомстве с ними поражает их большое миролюбие и спокойное пове­дение на сотах. Эта черта, которая всегда считалась отличительной особенностью кавказских пчел, прису­ща карпатским ничуть не в меньшей степени. Семьи здесь осматривают без дымаря и лицевой сетки. В крайнем случае пчеловод пустит в улей клуб дыма от папиросы. А ведь погода в Карпатах крайне неустой­чива и нередко приходится открывать ульи во время моросящего дождя и похолодания. Мы не станем рас­сказывать здесь о других особенностях карпатских пчел. Это было бы несколько преждевременным, так как сейчас под руководством профессора Г. А. Авети­сяна кафедрой пчеловодства ТСХА совместно с рес­публиканской конторой пчеловодства УССР проводит­ся изучение пчел Закарпатской области. На основании предварительных данных мы пока можем лишь отме­тить сравнительно слабую ройливость этих пчел, спо­собность выращивать сильные семьи и, по-видимому, хорошую приспособленность к довольно сложным (из-за частых дождей) метеорологическим условиям Закарпатья, а также их большое сходство с широко известными краинскими пчелами.

          На пасеках Закарпатья можно встретить пчел, окра­ска которых довольно различна: темные, серые, се­рые с одним или двумя желтыми полукольцами — та­ких пчел можно обнаружить на всех пасеках. На од­них — больше, на других — меньше. Во многих семь­ях попадаются и те и другие.

        Замечено, что серые пчелы чаще встречаются в горных районах и там их легче отыскать. Хозяйственно полезные преимущества тех или других пчел требуют изучения и выяснения, однако окраска может в изве­стной степени служить признаком, характеризующим чистоту популяции. В прежние годы в Закарпатье не­мало завозили пчел из разных европейских стран. Это безусловно, метизировало местных. Не последнюю роль сыграли в этом деле и итальянские пчелы, осо­бенно в низинных районах. Во время кочевок на медосбор помесные пчелиные семьи из южных районов пе­ревозят в горы, что приводит к некоторому засорению горных пчел и появлению в семьях горных пасек пчел с желтыми полукольцами.

        Можно было бы допустить, что не только серых пчел следует считать чистокровными карпатскими пче­лами, если бы в отдельных, более недоступных для кочевых пасек районах не сохранились однородные по окраске серые пчелы. Проникнуть в такие районы можно лишь по пешеходным тропам и вынести оттуда ульи с пчелами можно только на руках.

       Майским теплым днем, пройдя между поросшими буковыми лесами горами и преодолев крутой подъем, мы оказались в удивительно красивом месте. Зеленые лужайки, покрытые сочной травой и ярко-желтыми одуванчиками, белые кроны цветущих диких яблонь, темные силуэты елей, бегущие там и сям ручейки — все это радовало глаз. Но самое интересное было впе­реди. Конечно, это были пчелы. Вот они, эти немудре­ные ульи, стоящие на неказистой древней лавке-под­ставке у стены дома. Ульи сделаны очень давно из досок, но не из обычных, пиленых, а из колотых и те­санных топором. Не один рой отстраивал в этом улье соты и заполнял их медом, чтобы позднее погибнуть от зажженной серы. По словам владельца пасеки, пчелы его ведутся из года в год вот уже 30 лет. Он же получил их от отца, у которого пчелы жили 50 лет, а отец получил пчел от деда.

        За все эти годы пчел нигде не покупали и ни от кого не получали. Да это и невозможно было сделать. Существовало поверье (оно бытует у некоторых ста­рых пчеловодов и поныне), что если продать с пасеки хотя бы одну семью, то все остальные семьи могут пропасть. Дарить пчел также можно только родствен­никам.

Несмотря на то, что пасечник, к которому мы при­шли, не придерживался столь отсталых взглядов на продажу пчел людям, не состоявшим с ним в родстве, на одном из его ульев мы заметили яркую красную ленточку, трепетавшую на ветру. Эта ленточка «обере­гает» пчел от дурного глаза. Мы не стали выяснять, верит ли хозяин в спасительную силу талисмана или это всего лишь дань древней традиции.

Наше внимание привлек леток улья — он очень ве­лик. Целая арка высотой не менее пяти сантиметров!

         Пчелы не входят, а прямо влетают в леток.

         Разводить дымарь не пришлось — его здесь нет, да он и не нужен — так спокойны и миролюбивы пче­лы. Сверху улей крыши не имеет. Чтобы посмотреть семью, улей пришлось перевернуть вверх дном, хотя, строго говоря, дна тоже нет — его вполне заменяет длинная доска, на которой стоят все ульи. Чтобы пче­лам было теплее, щели между ульями и доской зама­заны навозом.

       Перевернув улей, мы увидели свисающие с потол­ка соты, заполненные расплодом. Внизу было много трутневого расплода. К нашему удивлению, местные пчеловоды и понятия не имеют, что такое трутневый расплод и чем он отличается от пчелиного.

        Зимуют пчелиные семьи на тех же местах, где сто­ят летом и в тех же ульях. Морозы здесь доходят ино­гда до 30°. На зиму пчел немного утепляют, закрывая ульи сеном. Пасечник сообщил нам, что после закуривания от каждой семьи он получает 13—15 л (16—20 кг) меда.

        Если принять во внимание отсутствие всяких забот со стороны хозяина, то это не так уже и мало. Но пчел в горах становится все меньше.

Мы расставались с одной из столетних пасек За­карпатья с еще большей убежденностью в том, что здесь живут пчелы, которых необходимо не только сохранить, но и размножить. Они этого заслуживают!